Унизительные правила РЖД - россияне в ярости сдают билеты: нижняя полка стала «общим столом»

Я случайно узнал о новых правилах. В очереди на кассу кто-то громко возмущался: «Сдаю билеты! Пусть сами ездят по своим цирковым правилам!» Он потрясал в воздухе квитанцией, как символом протеста. Очередь, оживившись, начала переглядываться и перешёптываться. Кто-то смеялся, а кто-то крутил пальцем у виска.

Я подошёл ближе и спросил:

— Что произошло?

Мужчина с красным лицом и усталым видом ответил, как будто открывал мне глаза:

— Брат, теперь даже на нижней полке нельзя полежать спокойно. Всё строго по расписанию: завтрак, обед, ужин. Хочешь прилечь? Жди, пока сосед закончит трапезничать.

Я не поверил своим ушам. Думал, это просто байка. Но вечером, открыв новости, убедился — правда. С января вступили в силу новые стандарты поведения в поездах. Нижняя полка теперь не личная территория, а общий стол, где можно находиться только по расписанию.

— А если я захочу перекусить в десять вечера? — подумал я, сидя на кухне.

В моих мыслях возникла проводница с каменным выражением лица и заготовленной фразой:

— В это время перекус не предусмотрен. Отправляйтесь в вагон-ресторан.

И вот взрослый человек, заплативший за билет приличные деньги, оказывается в положении школьника в столовой: проголодался не по расписанию — твоя проблема. Пропустил ужин — иди чай пить в коридор. Нижняя полка теперь — это не место для отдыха, а арендованный стол: три часа утром, три часа днём, два часа вечером. В остальное время «не предусмотрено».

Но это ещё не всё. Теперь даже говорить громко нельзя. Телефонные разговоры только шёпотом, будто ты в библиотеке. Музыку можно слушать только в наушниках. Видеозвонки разрешены только в специально отведённых местах.

Я представил, как человек едет к семье, хочет показать детям окно, леса, реки. Но нет, видеозвонки разрешены только в конце вагона. И вот он, бедолага, стоит между туалетом и выходом, в грохоте колёс и сквозняке, и говорит детям: «Я еду, всё хорошо». Голос повышать нельзя — вдруг нарушишь регламент.

— Простите, не могли бы вы говорить потише? — эта фраза теперь будет звучать как главная реплика путешествия.

Это новый мир, где всё якобы ради взаимного уважения. Но уважения здесь нет. Есть только тишина, похожая на равнодушие.

Чтобы смягчить впечатление, ввели «удобства»: USB-порты в каждом купе — как символ цивилизации. Климат-контроль с регулировкой на три градуса, не больше и не меньше. Меню вагонов-ресторанов с ухой и брусничными пельменями. Подстаканники нового типа, чтобы чай не проливался.

— Хотите уху? — улыбается воображаемый официант. — Но строго до 15:00. После этого ужинать по расписанию.

И тут становится особенно горько. Уха и пельмени — как декорации, USB — как игрушка, климат-контроль — как насмешка. Всё как будто есть, но ощущение, что тебя держат в клетке, где даже рот открыть можно только по расписанию.

В кассах началась настоящая драма. Люди стояли с билетами, махали ими, как белыми флагами, и требовали вернуть деньги. Одни кричали, что больше никогда не поедут. Другие молча сдавали билеты, как будто избавлялись от тяжёлого груза. Третьи шутили:

— Может, скоро дышать разрешат по талонам? — сказал один.

— А храпеть будут по расписанию, — добавил другой.

Я смотрел на эту толпу и понимал: люди не спорят с фактами. Они спорят с самой сутью. С тем, что их превращают в пешки на шахматной доске. С тем, что за их деньги им дают не свободу, а расписание.

И в этом чувствовался один и тот же символ — контроль. Над полкой, над голосом, над ложкой супа. Человеку оставили только две свободы: купить билет и сдать его обратно. Всё остальное — завтрак, обед, ужин, тишина, звонки в тамбуре — расписано.

Раньше дорога была символом свободы. Люди встречались, делились историями, спорили, пели под гитару. Иногда ругались, но всегда оставались людьми. А теперь — беруши, расписания и проводники с лицом инструктора по технике безопасности.

Это больше, чем просто правила. Это маленькая модель страны. Где вместо живых разговоров — регламент. Вместо уважения — таблица с часами. Вместо свободы — скотч, беруши и расписание ужинов.

И становится горько. Поезд всегда был метафорой движения, дороги. А теперь это похоже на закрытый санаторий: кушай по часам, говори шёпотом, дыши незаметно.

Если встретите чиновника РЖД — передайте ему привет. Пусть поедет в таком вагоне: полежит на нижней полке три часа, потом уступит её соседу с борщом, поговорит с детьми в тамбуре и съест уху с пельменями строго по расписанию. Может, тогда поймёт, что культура начинается не с правил, а с уважения.

А я, наверное, тоже сдал бы билет. Не потому что не люблю дорогу. А потому что нельзя ехать туда, где человек становится пунктом инструкции. Дорога должна быть свободой, а не расписанием.

И вот в чём самое подлое. Нас уверяют, что всё это «для удобства пассажиров». На самом деле — для удобства системы. Чтобы люди не мешали, не разговаривали, не смеялись. Чтобы ехали молча, по графику, как багаж. Ведь багаж не спорит, не требует, не звонит. Багаж удобно учитывать в отчётах.

Но человек — не багаж. Он хочет лежать на полке, когда ему хочется. Есть, когда голоден, а не когда расписание велит. Звонить жене, слышать детский смех, а не шептать в тамбуре под грохот колёс. И если за это приходится платить, то, по крайней мере, нужно дать свободу, а не правила.

А пока всё по-другому. И у меня чувство, что новый поезд — это символ страны: красивые буклеты, новые подстаканники, USB-порты, уха и пельмени. А за всем этим — холодный регламент, тишина и контроль. Не дорога, а клетка на рельсах. И, пожалуй, самое честное, что можно сделать — это сдать билет и сказать: «Езжайте сами по своим правилам. Без меня».