Юлия Батурина – театральный режиссер: «В нашей профессии супер сложно смиряться»

23 октября Ирбитской драматический театр имени А.Н. Островского открывает 170-й театральный сезон. 
Премьерный спектакль по пьесе А.П. Чехова "Три сестры" ставит известный на Урале режиссер Юлия Батурина.

Предлагаем Вам интервью с режиссером-постановщиком спектакля, премьера которого состоится 23 и 24 октября.

Юлия Батурина – театральный режиссер: «В нашей профессии супер сложно смиряться» 
Разговор о театре, о времени и премьере спектакля с переходом на личности.

Батурина Юлия Владиленовна
Режиссёр, актриса

Родилась 19 ноября 1969 года.
С 1990 по 1993 г. работала в Пермском театре "У Моста" в должности актрисы.
В 1993 году принята в труппу Серовского театра драмы им. А.П.Чехова на должность актрисы.
В 2001 году назначена режиссером-постановщиком Серовского театра драмы им. А.П. Чехова.
С 2006 по 2014 г.г. - главный режиссер Серовского театра драмы им. А.П. Чехова.
В 2009 году присвоена высшая квалификационная категория по должности главного режиссера.
С 2014 года - главный режиссёр Кировского театра юного зрителя "Театра на Спасской".
В 2001 году поступила в Пермский Государственный Институт Искусств и Культуры на факультет "Режиссура" (мастерская Узун В.Д.).
В 2003 году переведена в Щукинское училище (г. Москва). Мастерская Хейфица Л.Е.
В 2006 году окончила высшие режиссерские курсы под руководством Хэйфица Л.Е.

В течение всей творческой деятельности сыграно более сорока ролей, неоднократно была награждена как лучшая актриса года. Но основные достижения и награды были получены за работу в качестве режиссера-постановщика. На протяжении двадцати лет поставлено более семидесяти спектаклей. Многие из них - неоднократные участники фестивалей и лабораторий по всей стране.

 

- Юлия Владиленовна, сегодня Вы ставите спектакли как независимый режиссер, вне штатной должности. Как Вы себя ощущаете в этой роли?

- Я – свободна. У меня назначено время, я провожу репетиции. Если возникают проблемы, их решают главный режиссер театра Леван Леванович Допуа и директор Борис Григорьевич Гинзбург, другие сотрудники. Я делаю Спектакль. Без груза ответственности за труппу голова болит меньше. И есть возможность параллельно готовить другие постановки.

 

- Вы работали в различных театрах на должности «главный режиссер», поставили не один десяток хороших спектаклей. Существует ли в сегодня в Театре конфликт денег и творчества?

- Денег всегда и везде не хватает. Зрителю нужно дать зрелище, картинку, ему хочется поплакать, посмеяться. И отсутствие денег на постановку его не должно волновать. Это дома мы можем есть отварные макароны, когда не хватает денег, убеждая себя: «Надо потерпеть немножко». В театре  зрителю этого не покажешь.

 

- Как же из этой ситуации Вы выходите как режиссер? Иногда ведь хочется поставить что-то этакое, масштабное, дорогое...

- Проблема денег в театре – это, по сути, непонимание между режиссером и директором. Насколько я вижу, в вашем театре все хорошо. Находятся точки соприкосновения, компромиссы. Для спектакля «Три сестры», над которым мы сейчас работаем, разработаны замечательные костюмы. А вот декорации хоть и лаконичные, но дешево смотреться не будут. Для меня деньги в театре – не главное. Я могу спектакль поставить на четырех стульях. У меня есть разработка классического драматического детского спектакля «Мальчиш-кибальчиш». Просто планшет, задник или даже кирпичная стена. И сорок стульев, из которых можно и баррикаду построить, и многое другое. Костюмы – холщовые буденовки. Мизер. Но это будет фестивальный спектакль. В каком городе это потребуется, я пока не знаю.

 

- Есть ли у Вас образ идеального спектакля?

- Наверное, еще нет. Какие-то удачные части откладываются в памяти, переживаются внутри. Спектакль должен трогать, не отпускать и после окончания. Очень люблю Юрия Бутусова, главного режиссёра Санкт-Петербургского академического театра имени Ленсовета. Но при этом люблю и Петра Фоменко, художественного руководителя Московского театра «Мастерская Петра Фоменко». Как раз по принципу Фоменко сделала свой спектакль «Господа Головлевы». Все классически – костюмы, декорации. Но получился очень современный Салтыков-Щедрин. Смотришь – хохочешь. И плачешь.

 

- Если посмотреть на Юлию Батурину со стороны – какая она?

- Псих! По знаку зодиака я «Скорпион». Наверное, от этого такая взрывная. Но в последнее время на меня огромное влияние оказали друзья. В моей жизни появился Храм, когда могу, я его посещаю. Благодаря нему, многое для меня изменилось. Сейчас я намного мягче, лучше. Наверное, Господу было важно, чтобы я оказалась в Ирбите. Замечательному Левану, которого я знаю уже 17 лет, нужна моя помощь. Я помогаю ему, он – мне.

 

- Какое режиссерское амплуа Вы для себя выбрали на сегодняшний день?

- Вообще, я авангардист. Хотя четко определенного нет. Я ставлю разные спектакли. Мечтаю, например, поставить оперу. Многие современные драматические режиссеры сегодня ставят музыкальные спектакли. Хочется чего-то масштабного, помпезного в хорошем смысле. Опера – это крик, хочется крика, но органичного, чтобы достучаться, докричаться, дозваться до человека.

 

- У вас есть увлечение – песочные часы. Что в них такого?

- Бесконечно долго можно смотреть на воду, на огонь и работающего человека. Я люблю смотреть, как утекает время. В одном из своих спектаклей я использовала большие песочные часы. Главный герой переворачивал их с криком «Время пошло!». Это смотрелось эффектно.

 

- А не жалко времени, которое утекает?

Конечно, жалко! Но это не в нашей власти. Я теперь уже понимаю, что страшно не умирать. А то, как Там, после смерти, придется отвечать за каждое сказанное слово. И когда я начинаю нервничать, психовать, друзья меня останавливают: «Вот зачем ты так? Нам же всем потом придется отвечать за свои слова. Нам жить-то осталось лет сорок-пятьдесят. А потом отвечать. Это будет уже скоро». Я могла на репетиции ух каким зверюгой быть. Сейчас я смиряюсь. Хотя в нашей профессии супер сложно смиряться. Это - мой крест. Но от этого я не стала хуже спектакли ставить! Просто мягче отношусь к людям, к проблемам.

 

- Есть ли для Вас жизнь вне Театра?

- Практически нет.  После ухода в «свободное плавание», времени стало больше, даже не в часах, в голове. Но оно уходит опять же на Театр. Я фанат. Но есть и другая сторона. Я не заметила, как дочка выросла. Вроде все делала для нее, все покупала. Вот она со мной на репетициях, вот в гримерке. А вот она уже вышла замуж, и в октябре должна родить. И мой спектакль «Господа Головлевы» - это мое покаяние. Сейчас, вне дома и театра, у меня появился Храм, посещаю при возможности. А недавно еще машину купила. Правда, на ней пока ездят друзья.

 

- Зритель в афише видит: «А.П. Чехов. Три сестры. Драма». Хрестоматийное название. Испытает ли зритель шок на спектакле?

- Сто процентов! Пока все в шоке от того, что делаем. Мы много говорили с артистами о мотивах, посылках. Как режиссер, я тяготею не просто к авангарду, а к авангарду-абсурду. Было прочитано много критики современных литературоведов по драматургии пьесы. И они считают пьесу Чехова абсурдной.

В одном доме люди живут. Но все по отдельности. Это как модель многих наших семей. Вроде бы должны любить друг друга. Но не получается. Вообще, спектакль – про любовь. Три сестры – разные характеры, разные судьбы. Ирина - мечтает полюбить. Это для нее смысл жизни. И уже перед самым отъездом в Москву, она понимает, что любит Тузенбаха, такого, какой есть - некрасивого, странного. И для нее все меняется. Она говорит: «Будем жить!», и в этом все настоящее и будущее.

Маша – самый свободный персонаж. Она венчалась в храме, поэтому от мужа никогда не уйдет. И это дает ей свободу, позволяет делает все, что хочется. В этом и есть абсурдность чеховской пьесы.

Ольга – учительница, которая не любит детей. И становится начальницей гимназии. Опять абсурд! Пьеса начинается словами «Отец умер», а заканчивается «Будем жить». В этом надежда, перерождение. Это драма, не трагедия. Вообще, это про людей, которые потеряли куда идти, практически про современную нам Россию. Что изменилось? Ничего. Денег ни у кого нет. Молодежь разъезжается в большие города. У меня есть образ спектакля: манекены на цепях, белые, безликие. Изломанные.

 

- Что зритель должен вынести со спектакля?

- Он должен посмотреть на себя со стороны. Мы делаем спектакль про город Ирбит. Будут яркие костюмы, записанные интервью. Многие монологи будут сделаны в черно-белой гамме. Зритель должен увидеть людей, себя увидеть.

 

- Кто из персонажей спектакля Вам нравится больше всего?

- Андрей Прозоров, его больше всего жалко. Может в силу того, что я женщина. Он думал, что станет профессором. В итоге проиграл в карты дом, все. Он малахольный. Он ничего не знает, не умеет. Живет на отцовскую пенсию. Я их всех жалею и прощаю. В конце должна быть надежда.

 

- Расскажите о тех, кто делает спектакль вместе в Вами.

- Весь театр участвует, от директора до уборщицы, это коллективное творчество. Костюмы нам делает модельер из Перми Елена Королева, человек с мировым именем. У нее свое швейное производство, постоянная занятость, но согласилась мне помочь. Актеры – молодые ребята. С ними работать не трудно. Для меня артисты – инструменты. А режиссер - дирижер. Он придумывает историю, и актеры исполняют. Я знаю, где прибавить, где убавить. И актеры ирбитского театра прекрасно меня понимают.

Параллельно с постановкой спектакля снимается документальное кино о театре. Его делает известный режиссер-документалист из г. Кирова Ирина Панкова. Показ планируется на юбилейных мероприятиях театра. Сейчас снимается натура города, жизнь театра. Это будет рассказ не столько об истории, сколько о сегодняшней жизни театра.

 

- Какой бы Вам хотелось видеть пост премьерную жизнь спектакля?

- Хочу свозить «Три сестры» в постановке Ирбитского драматического театра на фестиваль, чтобы его посмотрели столичные профессионалы. Хочу, чтобы молодые ребята тоже смогли себя реализовать. Я не делаю конкурсных спектаклей специально, как-то само все получается. Для Ирбита это будет очень необычный спектакль.

 

- А для московского?

- В самый раз. Мы глубоко копаем в человеческую душу. Какая бы форма не была, мы играем про любовь. Как не странно. Вроде про людей, но и про любовь. Все в пьесе движется любовью.

 

- Есть ли у Вас свои «кнуты и пряники» в работе?

-  Я знаю, что у некоторых режиссеров они есть. У меня специальных нет. Все идет от актеров. Я их вижу и понимаю: кто что может в данный момент сделать. Или не может. У меня есть традиция: когда закончен развод спектакля и дело близится к сдаче, режиссер накрывает актерам «поляну», стол. Чтобы сгладить нервотрёпку, поблагодарить за проделанную работу. Вот это мой «пряник». Я к артистам с любовью отношусь.

 

- Есть ли у Вас пожелание ирбитскому зрителю перед премьерой?

- Поддержите театр. Ходите в театр, водите детей. Финансы, все прочее – не важно. У вас есть уникальная возможность видеть живых артистов, они несут добро. Если Театр вкладывает в спектакль свою душу, то и зритель никогда не остается равнодушным.

Беседовал Федор Смолянов